«Мы до конца верим, что они здесь, что они живые»: как ищут пропавшую семью с 5-летней дочкой — репортаж из тайги

28 сентября семья Усольцевых — муж, жена и их пятилетняя дочка — отправилась в короткий горный поход. С тех пор их больше никто не видел. В их поиске участвуют сотни человек — волонтеры, спасатели, полицейские и охотники. Задействованы авиация, дроны и парапланы, на катере обследуют речки. Но неделя поиска так ничего и не принесла. Корреспондент NGS24.RU побывал на месте, пообщался с поисковиками — смотрите подробности в его фоторепортаже.

Ранним утром выезжаем в базовый лагерь поисковиков в деревне Кутурчин Партизанского района. Всего 200 километров от города. На середине пути, будто одним мазком кисти, ландшафт перекрашивается в зимний.

Солнце едва пробивается сквозь низкие темные тучи. На дороге жуткий гололед, наш водитель тихо ругается, пытаясь удержать кроссовер на проезжей части.

Потом уже волонтеры расскажут, что многие не смогли приехать из-за того, что еще были на летней резине. У других — наоборот: возвращаться с места поиска в город пришлось с риском для жизни.

Но никто не жалуется. Это территория тайги. Дикой и непредсказуемой. Тем более осенью, с ее изменчивой погодой. Понятно куда, а главное, для чего едешь.

Чем ближе к цели, тем чаще колёса «ловят» на дороге прикрытые снегом огромные лужи и месиво грязи.

Заснеженный с буреломом лес. Иногда он расступается, и в поле появляются заброшенные старые дома с упавшими заборами. Напоминание о давно умерших тут деревнях. Которые жили за счет леспромхоза.

Тогда только охотники и лесозаготовители бродили по здешним лесам. Местные утверждают, что в советское время официальные туристические маршруты тут были запрещены из-за опасного ландшафта.

Добираемся до места. Вся деревня Кутурчин — это несколько дворов да человек 16 жителей. Что тоже осложняет поиск: почти нет очевидцев, кто и как сюда приезжал в день выхода на тропу семьи Усольцевых.

Лагерь поисковиков на самом краю деревни. Засыпанный мелким снегом пустырь на берегу мелкой речки изрезан следами от шин. Теперь здесь одно из самых многолюдных мест в радиусе 50 километров.

Территория заставлена тяжелыми КамАЗами, фургонами и спецтехникой для связи, автобусами МЧС, полицейскими машинами. За большими палатками волонтеров, спасателей стоят квадроциклы и канистры с топливом. А еще «Шкода» Усольцевых. На ней они добрались до базы отдыха 27 сентября. И на следующий день ушли в горы.

Кроссовер припорошило снегом. Его уже давно обыскали. Но не нашли ничего, что могло бы пролить свет на происходящее. Теперь машина опечатана следователями.

К нам подходит человек. Уставший. Максим, строитель из Красноярска, приехал на выходные помогать в поисках, спрашивает:

— Что с дорогой в город, доеду на летней? Нет? Надо на работу, да не рискнул в ночь ехать.

— Как поиски?

— Народ тут всё исходил. Вверх по Кутурчину, по реке, на хребет, по Ангулу тоже. Круглые сутки ищем, в три часа ночи возвращались, потом опять на весь день. Там дебри непролазные, снега — сейчас его по колено в горах.

Возле штабной волонтерской палатки стоит несколько добровольцев. С рюкзаками, тепло одетые, они уже готовы выйти и теперь ждут задания по поиску. То там, то здесь доносятся звуки рации.

Двое монтажников заканчивают настройку передвижной мобильной станции. Это дополнительно к развернутым спасателями станциям связи. Дымит полевая кухня. Возле нее дежурит спасатель.

— Вчера сделал большую кастрюлю гречки, ребята спустились, поели. А вообще, тут местные сильно помогают. Откликнулись, еду постоянно везут. Пироги стряпают, булочки, всё что угодно. Вот сейчас уху привезли в своей кастрюле, — рассказывает эмчеэсовец Сергей Фирсов. — Любой желающий может подойти и взять.

На базе поисковиков периодически появляются новые люди. Приходят местные охотники, уезжает кто-то из волонтеров.

Народ периодически посматривает в сторону Кутурчинского белогорья. Тут пасмурно, но потихоньку становится яснее. Там, наверху, нелюдимое пространство, плотно завернутое в туман.

— Это место само по себе очень опасное. Тропа сложная. А люди почему-то это недооценивают. У нас хорошей погоды здесь не было в течение нескольких месяцев. Это важно! Тут нужно быть, только когда солнце и нет дождя. Потому что на белке («белком» называют заснеженные вершины. — Прим. ред.) камни со мхом, чуть только вода попала — очень скользко, — говорит житель из близлежащего поселка Мина Сергей. — Камни очень большие. Если человек поскользнулся и упал, он покалечится. Вот они приехали 27-го сюда, а уже на следующий день был заморозок, и пошел снег. Это было безответственно идти в такую погоду с ребенком.

— Как в непогоду там спасаться?

— В камнях обустроить укрытие, заткнуть дырки кустами, ветками, шалаш сделать. Если человек опытный, то поймет, как организовать всё. Воды на белке нет, но можно лужу в курумнике найти.

Сергей рассказывает на ходу, укладывая вещи в УАЗ «буханку». Через 15 минут он собирается выезжать с группой на поиски.

— Нужно пресекать, чтобы такого больше никогда не было. Здесь рядом нет аэродромов, нет больниц. Представляете, если случилась какая-то трагедия, вы никому ничем не поможете. Потому что нету ничего. С советского времени здесь выход запрещен, — продолжает Сергей.

— Какая вероятность пострадать здесь от медведей?

— Лет 40 назад у нас здесь медведь напал на человека. Всё. Медведь — это достаточно умное, хорошее животное, не зря он хозяин тайги — не будет кидаться.

В центре лагеря поисковиков со служебными калашниковыми на плече кучкуются прикомандированные полицейские. Они тоже готовятся выйти в лес. Среди мужской компании заметно выделяется женщина в камуфляже. Раздает указания. За несколько минут успевает пообщаться со спасателями, местными полицейскими волонтерами и охотниками.

— Десять минут — не найдете машины, пешком отправлю, реально! Быстро организовываемся, — говорит она кому-то и затем обращается уже к полицейским. — Отпишитесь мне: «Установлено, что деревня состоит из двух улиц, отработанных столько-то жилых, столько-то нежилых домов. Столько-то заброшенных зданий, они, например, закрыты, обследованы дворовые пристройки…»

Ее слушаются.

— Мне не нужно, чтобы народ здесь топтался, мне нужно, чтобы он работал, — объясняет мне начальник отдела Управления уголовного розыска ГУ МВД по Красноярскому краю Наталья Пенькова. Она работает на месте несколько дней, в том числе участвует в поиске. — Так положено у нас, мне надо всё своими глазами увидеть. К тому же у меня есть опыт нахождения в лесу.

— Что всё-таки могло случиться с семьей Усольцевых?

— Мы отрабатываем несколько версий, в том числе и криминальную. Пока мы знаем, что вот их машина выезжает из-под камер в эту сторону, здесь она встает, и бабушка видит ребенка с двумя взрослыми. Но куда они уходят, она не видит. Также знаем, что они спрашивали и им объясняли, что есть скалы Буратинка, есть Мальвинка.

— Они не знают этих мест, получается?

— Они ни разу здесь не были на маршрутах. На сегодня есть такой баннер — он как указатель пути. Смотрите, как выглядит, — Наталья Пенькова показывает в телефоне фото.

— Я встала на место потерпевших и решила пройти этот путь. Мне показали баннер и сказали примерно, куда направляться, где обходить. То есть так же, как это объясняли Усольцевым, — рассказывает Наталья Пенькова. — Я встала и пошла в сторону Буратинки. И ушла не туда. Мы ехали на квадрике. Мы проехали 10 километров и развернулись, потому что уехали не туда.

— Это говорит о том, что ребята могли свалиться не в ту сторону. И это подтверждается тем, что у нас несколько групп ходили в тот день, и они их видели на тропе. Поэтому версии отрабатываем все, — продолжает Наталья Пенькова. — Конечно, мы закрыли все эти квадраты, всё это исхожено, перехожено, в том числе и поисковыми собаками, и этот участок, и вдоль реки, и там, где ЛЭ. Здесь у нас река, здесь деревня. Потеряться невозможно человеку, который ориентируется.

— Если только что-то не случилось именно с ним.

— Да, а женщина просто не может сориентироваться на местности. И теперь мы однозначно думаем, что что-то случилось с ним. А она не понимает, что делать. Соответственно, первые два дня может двигаться по тропе, не представляя, в какую сторону. Вот и всё. Поэтому мы закрываем квадрат за квадратом. Углубляемся. Ну и вы слышали, что отрабатываем камеры на выезде. И нам нужны очевидцы, кто здесь был в тот день на маршрутах.

— Сколько еще будет продолжаться поиск?

— Всё решается вечером на оперативном штабе. Мы надеемся, что всё-таки кто-то из них живой, и продолжаем активно искать.

Но масштаб поисков пришлось сократить. После выходных много добровольцев разъехалось по домам, людям надо на работу. Сейчас на месте работают волонтеры из Москвы, Омска, Кемерова, Томска, Новосибирска, Хакасии и районов края. По данным участников ПСО «ЛизаАлерт», за всё время поиска было задействовано 400 человек. Сейчас осталось около 70.

— В целом поисково-спасательные работы в таких условиях начались довольно поздно (напомним, семья Усольцевых ушла в лес 28 сентября, а заявление об их пропаже сын написал только 30-го. — Прим. ред). Работаем возможное отступление от туристических троп. Сконцентрированы на детальной проработке возможных мест несчастного случая. Плюс удаленные места возможных зимовий, каких-то помещений, где можно укрыться, спрятаться и спастись, — рассказывает координатор поисково-спасательного отряда «ЛизаАлерт» Александр Щукин.

По словам Александра, последние дни поиска осложняются погодой. По ночам идет снег, большая облачность, поэтому трудно применять авиацию.

— О каких результатах можно говорить сейчас?

— О результатах мы сейчас пока не можем говорить. У нас абсолютно нет никаких артефактов, ничего нового.

— Говорили, что нашли след ребенка…

— Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть. Достоверно установить не удалось. Ребенка этот след или чей-то еще.

— Как долго будут продолжаться поиски?

— Пока остаются актуальные задачи, чтобы закрыть, исключить различные версии пропажи, будем работать. По времени я не могу сейчас точно ответить.

Как признают волонтеры, у них сейчас дефицит в участниках, для выходов в лес сильно нужны подготовленные люди. Их на базе остается всё меньше. Часть волонтеров сидит практически безвылазно в штабной палатке. Поддерживают постоянную связь с группами, анализируют и сводят воедино всю поступающую информацию.

На улице спасатели заготавливают дрова, укрепляют камнями стропы палатки. Еще утром белый снег на территории превратился в грязевую кашу.

Возле полевой кухни стоит кинолог, его разыскная овчарка Тайфун вертится рядом, тянет носом — на железном бачке кто-то оставил булку.

— Собака служебная, я из ГУФСИН, нас сюда откомандировали в субботу. Мы постоянно куда-то выезжаем по службе, бывают и гражданские поиски, — рассказывает старший инструктор-кинолог Евгений. — У Тайфуна специализация на розыске людей. Он следовой. Но теперь, по прошествии времени, работа идет не с расчетом на след, а просто уже на реакцию животного на человека.

В лагере проносится слух, что, возможно, следы обнаружены в одном из зимовий. Однако координаторы информацию не подтверждают. В штабную палатку тем временем приходят все новые люди. Останавливаю на подходе пенсионера, он представляется Виктором Николаевичем, говорит, что живет в поселке Кутурчин уже больше 40 лет. Рассказывает, в поисках участвовал накануне.

— Мы летали на мотопараплане вчера. Избушек, короче, облет был. Парапланерист — виртуоз просто, в таком тумане смог работать. Двенадцать зимовий облетели, — рассказывает Виктор Николаевич. — Ну это же не вертушка, чтобы зависнуть. По три круга над каждой сделали. Ни дымка, ни следа — ничего. Только марала приметили.

— Какие версии у вас по этому ЧП?

— Думаю, пострадали от «дружка» нашего.

— Медведя?

— Конечно. Ничего же нету из еды у него, тайга голая: ни ореха, ни ягоды. У меня Лида, жена моя, ходила в ближайший лесок, наткнулась на помет медвежий. Говорит, одна трава и четыре бруснички в нем.

Впрочем, в версию с медведем из поисковиков мало кто верит. Хотя и не отбрасывают. На восьмой день безрезультатного поиска здесь вообще ни одной — даже самой бредовой — версии не отбрасывают.

— Больше всего, конечно, душа болит за девочку. Как-то очень долго поиски длятся, — делится со мной волонтер из Тасеевского района Сергей. Он хорошо снаряжен, в руках охотничий карабин. — Мы прочитали в интернете, что нужны продукты, топливо. Мы по нашим жителям проехали, сбор небольшой сделали, местные предприниматели подключились. Привезли и заодно сами подключились к поиску — помочь чем сможем. Извините, надо уже выдвигаться.

С одной из групп выбираюсь в лес. До точки высадки меня везет на своей машине предприниматель Анатолий. Сюда он приехал из Омска как волонтер. Рассказывает, что сам походник, в поисках пропавших людей участвовал несколько раз.

— У нас в Омской области в тайге как-то пропал пятилетний ребенок. Семья поехала за грибами, он вылез из машины потихоньку и исчез. Трое суток искали, — говорит Анатолий, старательно обруливая затопленные дорожные ямы — недавно в такой застрял поисковый уазик. — Нашли живым и невредимым, комары только искусали. Ребенок оказался сообразительным: воду пил из болота, днем спал, а ночами шел на свет прожектора.

Мы едем с ним на дальнюю точку поиска. Группа будет там работать до самого вечера. Сколько удастся пройти — никто не загадывает. Волонтеры могут преодолеть от 10 и больше километров. Говорят, одни из добровольцев обследовали за день 50 километров пересеченки.

— Мы до конца верим, что они здесь, что они живые и что их найдут! Шансы всегда есть. И сейчас дорога каждая минута, — говорит Анатолий. И с надеждой добавляет: — Что-то мне подсказывает, что сегодня что-то найдется…

Сворачиваем с центральной дороги. Паркуемся возле тропы. Группа из четверых волонтеров — двое из отряда «ЛизаАлерт» и двое добровольцев из района — выдвигается на маршрут по тайге. С оружием, фальшфейерами, рациями и запасами еды. Координируют действия, проверяют связь с базой. Выдвигаются.

— В этом секторе природные колодцы неизвестной глубины. Надо их обследовать. И дальше немножко подняться в горы, — рассказывает старший поисковый группы «ЛизаАлерт» Алексей Поздняков. — Работать будем на отклик.

Под ногами хрустит снег. Поисковики останавливаются. Волонтеры приподнимают шапки, чтобы не закрывало уши, закрывают глаза — считается, что так острее работает слух. Все замирают без движения. Старший кричит по сторонам: «Сергей!» (Сергей Усольцев. — Прим. ред.). Долго молчат. Ответа нет. Идут дальше.