«Чувствовала себя королевой»: откровенный рассказ 46-летней женщины о жизни с наркоманом и созависимости

В России насчитывается до 1,8 миллиона человек, употребляющих наркотики. Такие цифры приводит международная Комиссия по наркополитике (ECECACD). Еще одна пугающая цифра — количество смертей, связанных с применением запрещенных веществ. По этой причине ежегодно умирают до 10 тысяч россиян. И цифра, по данным Росстата, растет год от года. Мы уже рассказывали, как стремительно наркорынок переместился в IT-сферу и как он сейчас устроен. Сегодня мы поделимся историей о созависимости — оказалось, что это не меньшая проблема, чем сама зависимость. Журналист Кадрия Катцина поговорила с женой наркомана и узнала, почему даже после долгого периода трезвости в семью не приходит спокойствие.

Говорить о такой проблеме, как созависимость, так же непросто, как и о самой зависимости. Как правило, люди, столкнувшиеся с алкоголизмом и наркоманией, соглашаются рассказывать об этом только анонимно — из-за стигмы в обществе. Но наша героиня сказала, что не хочет скрываться под чужим именем.

Луизе 46 лет, она росла в семье алкоголиков, вышла замуж за наркомана и алкоголика. Брак был заключен в сознательном возрасте, вместе с мужем они уже пять лет. Луиза говорит, что знала о проблемах мужа, когда выходила за него.

— Он от меня ничего не скрывал. Я выбрала именно этого человека и родила ребенка. Меня никто не заставлял, это был только мой выбор. Родился сын, и мы поженились. Когда ребенку было два месяца, я отдала его в частный сад и пошла на работу. Целый год я работала без выходных. За время, пока муж активно употреблял, я заработала себе кучу разных болезней: диабет второго типа, гипертонию, панкреатит, у меня болит желудок, 10 грыж на позвоночнике. Я считала, что он виноват во всех моих проблемах, но позже, после работы со специалистами, до меня дошло, что это не он виноват, а я. Это не он меня убивает, а я. Именно я считала, что я его спасу, ради меня он всё бросит. И везде я, я, я. Но всё, что могут сделать родные зависимого человека, — принять свое бессилие. Пока он сам не осознает, что пора завязать, никто ему не поможет. Я защищала его и не спросила, нужно ли ему это вообще, — признается Луиза.

Главной ошибкой всех созависимых Луиза считает как раз попытки спасти наркомана или алкоголика. А также жалость к нему.

— Люди стараются помочь, но как? Дают деньги на опохмел, а то он ведь умрет. Сами укорачивают им путь к смерти. Он и так умрет, если останется в этом безумии. Надо научиться говорить «нет». Сейчас я говорю «нет» моему брату, который страдает алкоголизмом, моей маме, мужу, но это не значит, что я их не люблю. Пьяный брат может мне позвонить, и я могу сказать ему, что не буду с ним разговаривать. От этого в меня не полетят камни, между нами не испортятся отношения. Зато я буду спокойнее, — говорит Луиза.

Чувствовала себя королевой

Красноярка рассказывает, что жизнь в созависимости была настоящим адом.

— У меня не было никакого доверия к мужу. Сейчас я отключила все геолокации, два года не беру его телефон в руки. А раньше у меня была мечта стать маленьким человечком, чтобы залезть в его карман и слышать, что он говорит, видеть, с кем он общается и чем занят. Требовала сфотографировать, где он находится и с кем. Сейчас я четко понимаю, что у него есть своя ответственность. Еще не было такого за три года, чтобы он, например, не забрал сына из детского сада. Большая победа — научиться доверять, — убеждена Луиза.

Парадоксально, но с началом трезвой жизни мужа Луизе не стало легче.

— Я смотрела на него, он такой счастливый, а я начала ненавидеть его трезвость, стала завидовать ему. Я не могла понять, почему не могу стать счастливой, вот же он, здоровый, у нас нет больше проблем с его зависимостью. Доходило до того, что я кидала на стол ему тесты, чтобы он сделал, и надеялась, что они окажутся положительными, тогда бы я чувствовала себя королевой. Это же очень удобно — жить с человеком, который испытывает чувство вины. Я тоже пошла в группу, потому что поняла: больше так не могу. Теперь я понимаю, что созависимость — такая же болезнь, и мне с ней жить, — говорит женщина.

Супруг Луизы живет в трезвости уже три года и говорит, что ничто не заставит его вернуться к употреблению.

— У него стаж употребления — 30 лет. Три года он не употребляет. Но сейчас я четко понимаю, что его дело, а что — мое. Мы научились сразу решать на месте проблемы во взаимоотношениях, мы смогли это пережить. Семья — это работа, это ежедневный труд. Два года назад мы обвенчались в церкви. Самое главное — сейчас я не живу в страхе, что он снова начнет. Я отдаю себе отчет в том, что, если он вернется к прежней жизни, это будет уже на его совести, а мои страх и стресс не защитят его от наркотиков и алкоголя, — подытожила Луиза.

Лечатся параллельно

Специалисты-наркологи, работающие с зависимыми людьми, развернули свой взор на родственников уже давно. Зачастую в семье, где кто-то без меры пьет алкоголь или употребляет наркотики, здоровых нет: родители покрывают своего ребенка и создают ему тепличные условия, позволяющие и дальше употреблять; жены или мужья зависимых жалеют и не разрывают отношения, взваливая на себя обязанности супругов и прикрывая их на работе или перед друзьями; дети алкоголиков или наркоманов подстраиваются под настроение нетрезвых родителей.

По словам заведующей отделением медицинской профилактики Красноярского краевого наркодиспансера Людмилы Харитоновой, созависимость — это диагноз со своими симптомами. И лечить нужно как зависимых, так и созависимых.

— Созависимость — это патологическая форма отношений, вовлеченность в жизнь зависимого. Самый настоящий диагноз. Вместе с зависимым лечение проходит вся его семья. У них свой план: индивидуальная работа с психологами, психотерапевтами, групповые занятия. Их выздоровление — залог успеха пациента с зависимостью от алкоголя или наркотиков, — объясняет врач — психолог-нарколог.

По словам Людмилы Харитоновой, созависимые хотят, чтобы их болеющие родственники исправились и перестали употреблять, но тем не менее им потакают.

— Обычно это как происходит: вот, например, родители дают деньги на дозу, чтобы сын или дочь не шли воровать и не попали в тюрьму. А жена или муж дают своему партнеру похмелиться, «а то ведь помрет», — приводит понятные примеры медик.

Также, по словам врачей, у созависимости, как и у других болезней, есть свои симптомы: психологические, соматические, неврологические. Близкое окружение наркомана или алкоголика копит в себе раздражение, гнев, усталость. Это приводит к ощутимым проблемам со здоровьем.

Семейная болезнь

Мнение доктора разделяет и руководитель частного реабилитационного центра Игорь Гунин. Он считает, что для зависимого человека важно получить социальный удар, чтобы оценить ситуацию, в которой он оказался.

— Зависимость — болезнь семейная. В семье, где есть человек, употребляющий наркотики, или алкоголик, здоровых людей нет. Важно перестать поощрять близкого, находящегося в безумном состоянии. Алкаш уходит в запой, а жена ему верит, что это вот в последний раз, сама, несчастная, тянет всю семью на себе — и финансово, и дети на ней, и муж этот тоже на ней. Это патология — созависимым нужно всё время кого-то спасать, — поясняет Игорь.

По словам руководителя рехаба, созависимого родственника слышно по первым словам на горячей линии.

— Они звонят и говорят: «Нам надо закодироваться». Это как мамы иногда говорят: «Мы покакали». У меня сразу вопрос: «Вы там вдвоем употребляете?» Говорят: «Нет, только он». И сразу второй вопрос: «Почему звонишь ты, а не он сам?» Тут ответ очевиден — я говорю с созависимым родственником, гораздо реже это бывает друг, — продолжает руководитель реабилитации для зависимых.

Что близкие делают не так?

По словам Игоря Гунина, родственники стараются даже не называть проблему.

— Обычно они и себе признаться не могут, что родственник — алкоголик. Говорят: «он заливает за воротник», «прикладывается к бутылке», «выпивает». Поначалу даже стараются отвести не к врачу и не в реабилитационный центр, а к какой-нибудь бабке или шаману. Они верят в какое-то чудо, его обещаниям бросить и затягивают его еще глубже в болезнь. Родные стараются поддержать и делают это неправильно, становясь буфером между алкоголиком и реальностью. А нужно, наоборот, дать ему понять: если он будет пить или употреблять наркотики, он не сможет работать, ему не на что будет жить и, скорее всего, негде. Нужно перестать ему «поддерживать штаны».

То, что родственники долго терпят болезнь зависимого, становится роковым фактором. За помощью в среднем приходят через 10–15 лет, иногда помочь уже не то что сложно, а совсем невозможно.

На вопрос, почему люди начинают употреблять вещества, изменяющие сознание (в том числе и алкоголь), Игорь Гунин начинает загибать пальцы:

— Во-первых, бывают генетические предрасположенности. Во-вторых, социальная среда — друзья, семейные праздники, где принято пить и делать это часто. В-третьих, отсутствие понимания эмоций: в детстве запрещают злиться, плакать, человек начинает свои эмоции регулировать алкоголем, он начинает чувствовать облегчение только с ним. Не то чтобы ему было хорошо, а он начинает чувствовать себя так, как обычно себя чувствует человек в норме. В-четвертых, алкоголик или наркоман — это человек с низкой самооценкой, например, его били за двойки или игнорировали в детстве. Факторов очень много, и везде соломы не настелешь.

Как правильно?

И специалисты-наркологии, и сотрудники частных реабилитационных центров сходятся во мнении, что помощь нужна и зависимым, и созависимым. В реабилитационном центре говорят, что решать проблему зависимого только детоксом — еще глубже вгонять его в болезнь.

— Это решает его физиологическую проблему, дает передышку, чтобы начать употреблять с новой силой. Правильно — обратиться за помощью и зависимому, и созависимому. Потому что поведение родных должно измениться, — убежден Игорь Гунин. — Алкоголик или наркоман пошел к врачу решать свои проблемы, в это же время родные идут к психотерапевтам — решать свои.