Тихо загибаются: репортаж из села самоубийц, на которое «наложили проклятие Иуды»

После популярной ТВ-передачи на федеральном канале маленькое башкирское село среди многих жителей страны прослыло как «деревня самоубийц». Речь про Буганак в 250 километрах от Уфы, куда герои шоу «Битва экстрасенсов»(16+) прибыли, чтобы разгадать загадочную серию суицидов. Один медиум обнаружил, что на село наложено «проклятие Иуды», другая заявила, что порчу навел покойный немец, которого в Великую Отечественную войну взяли в плен и привезли сюда. «Селу грозит вымирание», — говорил диктор шоу. Часть местных жителей смотрела на гостей, кивая и раскрыв рты, другие недоумевали: может быть, и грозит, но полтергейст тут ни при чём, просто оглянитесь вокруг. Корреспондент UFA1.RU тоже съездил в Буганак и узнал, справилось ли село с «проклятьем Иуды», было ли оно вообще, почему там происходят самоубийства и что местные думают о своем телевизионном звании. Подробности — в этом материале.

Со съемочной группой в Буганак приезжали братья-медиумы Александр и Олег Шепс, а также колдунья Марьяна Романова (сама себя она называет черным шаманом и магом). По сюжету, их позвали сами сельчане, якобы обратив внимание, что в селе происходит слишком много самоубийств — чуть ли не с каждого двора по покойнику уже вынесли. Встречала экстрасенсов группа местных женщин, одна из которых рассказала, что и сама чуть было не стала жертвой полтергейста, когда зацепилась за веревку, спускаясь с печки.

Александр Шепс заявил, что действительно чувствует в Буганаке присутствие злых сил и даже видит призрак одного из самоубийц среди толпы собравшихся. Он выделил одну женщину, рассказав, что знает о ее тоже покончившем с собой дяде, и в точности его описав. По его словам, на село наложено страшное проклятие Иуды, которое грозит вымиранием. Едва он это сказал, прозвучал раскат грома. У-у-у…

У Марьяны Романовой версия получилась тоже зловещая. Она сообщила, что порчу на Буганак навел конвоированный сюда в Великую Отечественную войну немец. Якобы в плену тот не выдержал тягот, покончил с собой, чем обрек на такие же муки обитателей этой земли.

После они все вместе пошли на кладбище, попросив женщин предварительно взять из дома по куриному яйцу. Там Александр Шепс провел обряд, после чего вскрыл яйца и обнаружил в каждом мертвый птичий зародыш, и заключил: «Это погост заражен».

Кажется, один лишь младший брат Александра Олег не впечатлился. Он прошелся по селу и потусторонних сил не выявил. Но и у него родилась версия о причинах серии самоубийств — тоже своего рода проклятие, о котором мы расскажем чуть позже, но сначала предлагаем вам посмотреть на то, что увидел Шепс-младший.

Буганак расположен в Белорецком районе, от Уфы на машине 4 часа езды по трассе. До райцентра дорога приличная, с почти ровным асфальтом, без совсем уж непреодолимых ям и глубоких выбоин, ее как минимум стараются регулярно чистить от снега, а вот сразу на повороте к селу придется напрячься. Нам повезло, потому что образовался снежный накат и мы нигде не застряли.

Можно было добраться до Буганака на автобусах, но пришлось бы делать пересадку в Белорецке (от вокзала до села — около 15 километров), а оттуда выходит один рейс утром и другой вечером. Еще в 3 километрах от Буганака есть ж/д станция, но электричка туда прибывает поздно вечером, а в темноте топать по заснеженным полям — то еще удовольствие.

На въезде нас встретила свора бродячих собак. Прыгали вокруг, выпрашивали внимания и еды. Буганак больше похож на дачный поселок: домики в основном деревянные, одноэтажные, магазинчиков раз два и обчелся, церкви и мечети не видать.

В будний день на улице почти нет людей. Официально в Буганаке проживает около 700 человек, но, как уточнили в администрации, перепись включает всех зарегистрированных, даже тех, кто лишь изредка приезжает на лето. Допустим, стоит домик, в котором прописано аж 15 человек, а он сгорел давно, и все его обитатели переехали в другой населенный пункт. Фактически проживающих в Буганаке, по данным сельсовета, всего 400 человек. Но когда-то действительно были все 700 и даже 800. Так что в том, что село вымирает, ТВ-экстрасенсы, кажется, не погрешили против истины.

Село основали в 1929 году как подсобное хозяйство для Белорецкого металлургического завода. В советские годы здесь проложили узкоколейную дорогу, чтобы перевозить руду. Сейчас она закрыта. Осталось предприятие по лесозаготовке, стоит лесопилка, но, по словам местных, работы там на всех не хватит.

Всё еще работают фельдшерский пункт, детский сад и двухэтажная кирпичная школа, но учат там до 9-го класса, потом кто желает продолжить, вынужден ехать в город.

Работает Дом культуры, который сельчане называют клубом. В день нашего приезда там шла подготовка к празднованию Нового года. 30 декабря у них пройдет утренник для детей, а после — дискотека на всю ночь для взрослых. Клуб построили в 1970-х годах и с тех пор в нем мало что изменилось, работники признались, что здание давно нуждается хотя бы в косметическом ремонте.

— Да вы идите к Павлу Михайловичу, он здесь почти 100 лет прожил, всё расскажет, — посоветовали нам в Доме культуры.

Павел Михайлович Островский живет в доме рядом с клубом. Ему 95 лет, он родился еще до того, как село получило свое нынешнее название. Тогда в годы коллективизации хозяйство на этой земле строили вольнонаемные и заключенные.

— Здесь тогда было пять скотных баз, три конных двора, один свинарник, — вспоминает Павел Михайлович. — Мельница была совхозная. Чуть ниже по речке изготавливали кирпич, кожу выделывали. Лесопилка стояла, доски пилили, на лошадях возили лес, потому что техники не было.

Технику доставили позже — трактора «Фордзон», которые в 1920–1930-х годах выпускались в Ленинграде. Были они копией американского Fordson, а производила их компания Генри Форда. Говорят, что такие трактора были даже дороже импортных.

— Их здесь было штуки три, потом ХТЗ-7 поступили из Харькова, их было штук 13. Так и стали обрабатывать землю, создали бригады, — рассказал нам старожил Буганака. — А здесь неподалеку стояли два барака на 17–18 квартир, там мы и жили с матерью. В 1933-м здесь построили новый клуб, но его потом кто-то поджег, он сгорел, новый отстроили. Зачем поджигали? Не знаю. Тут всё подряд тогда поджигали, поэтому появилась своя пожарная каланча, пожарная команда — две лошади, еще одна с бочкой и человек 5–6. Следили, как бы не было пожара.

По воспоминаниям Островского, после пожара тогдашний секретарь парткома по фамилии Пильщиков взялся наводить порядок и добился ареста целой группы начальников: директора совхоза, главного агронома, бригадиров. Но те вину не признавали.

— Потом их всё-таки освободили. Главный агроном — Пашин его фамилия — голодовку объявил на 12 дней. Когда их выпустили, он вернулся домой, пару яиц съел, и всё, конец. Умер, хотя здоровый был такой мужик, — говорит Павел Михайлович.

Ему было 13 лет, когда началась Великая Отечественная война. Совхоз уже назвался Буганаком, но селом еще не был. Мужчинам велели явиться в администрацию района, чтобы готовить лошадей к отправке на фронт. По словам пенсионера, уже 26 июня, спустя 4 дня после начала войны, около 50 голов собрали на отправку. Павел Михайлович, будучи тогда мальчишкой, побежал лично посмотреть, как животных увозят.

— Закрыто было, но я в ворота пролез, стоял наблюдал, как они на каждую лошадь хомут примеряли, друг друга матом крыли, телеги мазали. К утру, в 5 часов, они тронулись: в каждую телегу бросали по два мешка овса. Потом их на узкую колею посадили и отправили на станцию Запрудовка, — вспоминает пенсионер.

На следующий день из военкомата приехали уже за самими мужчинами. Утром им нужно было прибыть для отправки на фронт. Когда забрали учетчика на посевных, Павла Михайловича в школе начали готовить тому на смену. Как только наступала весна, все сразу выходили на полевые работы. Домой никого не отпускали, все жили и ели там же, кормились в организованной столовой, где готовили девушки. Даже мылись в бане возле поля.

— Я принимал работы, начислял зарплаты, следил, сколько сожгли горючего. У меня была карточка, по которой мне полагалось 500 грамм хлеба и что-то еще, что было положено рабочим, — вспоминает Островский, который позже, как и многие его земляки, удостоился звания «Труженик тыла».

После войны Павел Михайлович стал бухгалтером. На этой должности и проработал до самой пенсии.

— Глаз стал плохо видеть, предложили уйти со счетной работы, чтоб не остаться совсем слепым. Вот и пошел в торговлю. Из торговли стал слесарем. После пенсии я кем только не работал: заведующим магазином, газослесарем… Газослесарем получал 200, 230, 240 рублей, а в магазине зарплата была всего 130 рублей — этого мало, — рассказал Павел Михайлович.

После выхода на пенсию, уже в 1970-е, он держал во дворе скотину, свиней. Иногда выезжал то в Белорецк, то в Уфу, то в Москву, но родной Буганак покидать не стал. Сейчас, признаётся пенсионер, здоровье подкачивает: голова кружится, ходить тяжело. В 2020 году он переболел коронавирусом — лежал в больнице под капельницами. Давление доходило до 190 на 110. Ездить постоянно в Белорецк на процедуры не получается, потому что автобус ходит два раза в день и надо как-то доехать до города и вернуться обратно.

В буганакском фельдшерско-акушерском пункте с недавних пор работает лишь один медик. По словам пенсионеров, туда никто не идет, молодые рвутся в город. Но старики на них не в обиде, всё понимают: квартир нормальных нет, дрова приходится покупать, воды нет централизованной, газа тоже нет, обогреваются котлом. Зато пенсию старожилу платят исправно: общая — 15 тысяч рублей в месяц, плюс еще 20 тысяч как труженику тыла.

Спрашиваю у Павла Михайловича, что он думает про проклятье, о котором говорили заезжие экстрасенсы. Вместо него в разговор включается жена. Она, конечно, знала одну из женщин, которая просила помощи у Шепсов и Романовой.

— Она живет в доме, где один покончил с собой. Ей казалось, что там кто-то ходит. У меня вчера утром тоже «кто-то ходил», — с улыбкой говорит женщина. — Крысы то ли доски грызут, то ли еще чего. Я по полу стукнула — убежали, пока тишина.

В Буганаке никто не отрицает: да, случаются самоубийства. Но вот, допустим, что местные говорят о суициднике, который в числе прочих упоминался в выпуске «Битвы экстрасенсов».

— Он привез сюда свою жену, но та и его мать характерами не сошлись, — рассказала UFA1.RU соседка покойника. — То она жена как-то не так гладит, то не так стирает. В общем, жена не выдержала, уехала обратно к себе в Сибирь. Он за ней не поехал. Какое-то время тут ходил, а потом нашли его в сарае.

Не тянет на полтергейст. По словам жителей Буганака, на самом деле члены съемочной группы приезжали к ним дважды: первый раз походили по селу, опросили местных, собрали подходящих героев и всю нужную информацию, а потом привезли экстрасенсов, которые «находили» жертв мистического проклятия и «раскрывали» их личные секреты. А всего за последние 40 лет в Буганаке случилось порядка 15 самоубийств.

— С чем это связано? — задается вопросом глава сельсовета Нажия Валеева. — С тем, что очень много молодежи, которая не работает и не хочет. Много людей, которые ведут аморальный образ жизни. И рабочих мест нет. Совхозы и колхозы были, но всё развалилось. Какая-то тенденция еще идет: есть элементарная работа по субботникам, строительству, людей приглашаешь, а они не идут. Нет воспитателей, почтальонов. В одном населенном пункте даже не получается найти директора клуба. Но люди есть: они сидят дома и работать не хотят. Именно аморальный образ жизни и алкоголь [приводит к суициду].

Она тут же уточняет, что вообще-то алкоголь в Буганаке не продается.

— Только если подпольно, но это в любой деревне есть, борьба с ними ведется, полиция и другие органы с этим работают, — говорит Валеева.

Видимо, на всё это и обратил внимание ТВ-экстрасенс Олег Шепс, который в отличие от своего брата ничего достойного внимания медиумов не увидел. Если Александр почувствовал некое сильнейшее магическое воздействие, то, по мнению Олега, если что и действует на Буганак, то это «алкоголь, отсутствие работы и развлечений».

Но в одном и братья Шепс, и жители Буганака — и поклонники медиумов, и их более скептичные земляки — согласятся.

— Наш поселок действительно, если можно так сказать, просто загибается, — говорит одна из местных пенсионерок.

Она почти всю жизнь прожила в Буганаке и ютится с мужем в маленьком домишке, который отапливается дровяной печью. По кухне хозяйка ходит в теплой блузке, жилете и валенках, а всякий раз, когда уже невозможно не включить полуживой радиатор, считает, сколько надо будет доплатить за электричество. Она признаётся, что каждую зиму окончательно решает переехать в город, но стоит наступить весне, передумывает. Что-то ее здесь, несмотря на все трудности, удерживает. В общем, сплошная мистика...