«Я начинал с 13 тысяч»: что держит молодого полицейского на «женской должности», да еще и в селе

Алмаз Зияков — супергерой. Современный дядя Степа. Выбрит, подтянут, в чистой выглаженной форме, улыбчив. Его обожает всё село, каждый второй здоровается. Алмаз — инспектор по делам несовершеннолетних в селе под Самарой. Утром у него — выезд на патронаж. Днем — родительское собрание в школе, куда он приезжает напомнить взрослым следить за детьми. В обед можно домой — поцеловать двух маленьких дочек. Вечером и ночью тоже дел хватает. 63.RU рассказывает историю чудо-инспектора.

После обеда Алмаз едет в администрацию и в соседнее село к проблемной семье, а вечером — оформляет документы и отчеты. Ночью бывают плановые рейды, а могут и вырвать из постели, если дом горит или отец-алкоголик бьет детей.

Алмаз Зияков — старший инспектор (по делам несовершеннолетних) отделения участковых уполномоченных полиции ОМВД России по Исаклинскому району Самарской области.

Алмазу 33 года. Он с детства мечтал работать в органах. Что повлияло на него, точно не знает: мама — экономист, дядя — инженер, родственники — учителя. Правоохранителей в роду не было. Может, увидел кино или прочитал книгу об этой профессии. Однако намерение было твердое.

— За окном были 90-е, — вспоминает Алмаз. — Видел, что творилось на улице. Хотелось порядка.

В полицию юноше удалось попасть не сразу. Отучился на юриста, отслужил в армии. Вернулся в село, попросился в органы. Прошел проверки, медкомиссии. Потом услышал: мест в штате нет, но нужен водитель — пойдешь? Пошел. Потом стал конвоиром.

— Меня как будто проверяли — достоин ли, пройду ли испытания. Потом освободилось место участкового, и в 2018 году я стал им. А через два года перевели в подразделение по делам несовершеннолетних. С тех пор в этой должности, — рассказывает Алмаз. — Уже пять лет. Служу в звании «капитан полиции». Работой доволен, люблю ее. Но без этого никак. Если ты не отдаешься работе полностью, никаких результатов не будет.

В его кабинете уютно и скромно. Два простых деревянных стола, два компьютера, горшки с цветами, шкафы с документами. На столе мгновенно появляются горячий чай, конфеты, бутерброды…

— Да не надо, — смущаемся мы с фотографом.

— Конечно, надо! И водителя позовите. У нас, у татар, так принято. Гостей обязательно нужно накормить! — настаивает Алмаз.

Мы еще не знаем, что в этот день кормить нас будут не раз, не принимая отказов, ни робких, ни категорических.

— Работать с людьми интересно и сложно, — рассказывает Алмаз о службе участкового. — К каждому нужен подход. Где-то строже, где-то мягче. Кого-то нужно просто выслушать. Думаю, многое, чему научился тогда, пригождается в текущей работе.

— А что значит «к каждому свой подход»? С бомжом вы матом разговариваете, а с учительницей на вы? — интересуемся.

— Что вы! Мы всегда, к любому человеку, даже без определенного места жительства, обращаемся с уважением, — возражает Алмаз. — Должность — это временно. Зазнаваться ни в коем случае не надо. Мы являемся слугами народа, и это не навсегда. Ты уйдешь на пенсию, а жить по-прежнему будешь среди этих людей.

Закончив с чаем, мы идем к его руководителю. Просим рассказать о необычном сотруднике. В 90% случаев в роли инспектора ПДН выступают женщины, мужчины на такой должности оказываются редко. Как же так вышло?

— Алмаз проявил себя с первых дней принципиальным сотрудником, добросовестным, выполнял все поставленные задачи. Даже когда он только проходил стажировку, было заметно, что сотрудник проявляет инициативу. Это качество не всем присуще, — рассказывает полковник полиции Вячеслав Малашин, начальник отделения.

Когда Алмаза назначили на должность участкового уполномоченного, он быстро влился в коллектив, хорошо организовал работу с главами сельских поселений.

— Затем мы увидели, что сотрудник уделяет особое внимание работе с несовершеннолетними. Именно он из всех участковых обращал внимание на это, переживал, подходил с инициативами провести какие-то вечерние мероприятия, — продолжает рассказ Вячеслав Малашин. — Это заметила и сотрудник ПДН, которая работала уже давно на этой должности. Она пошла на повышение и сама предложила Алмаза на свое место, сказав, что это достойный кандидат.

Мы возвращаемся в кабинет инспектора. Там уже новые гости — точнее, гость. Пришел Лев.

Инспектор ПДН настолько скромный, что, узнав, что о нем будут писать, попросил прийти в отделение в этот день местного мальчишку. Пусть и ему достанется кусочек славы! Алмазу не жалко.

Семиклассник Лев Верховцев — и правда настоящий герой, он недавно спас тонущего ребенка. А перед этим стоял на внутришкольном учете и, бывало, хулиганил.

— Лев! Расскажи, как это было, — просим мы втроем подростка.

Он очень смущен, но всё же рассказывает. Трехлетняя малышка гуляла с сестрой. Та отвлеклась на телефон. Девочка вышла на озеро — на лед (на дворе было 1 апреля, весна только началась). И пошла к мосту. Через несколько шагов лед проломился, но малышка успела схватиться руками за мост.

— Мы с друзьями ехали на велосипедах мимо пруда. Увидели, что девочка в беде. Голова была над водой, но всё остальное тело — в воде. Ей повезло, что она держалась за мост. Поэтому не утонула. Старшая сестра видела, что происходит. Но она не бежала туда, а, скорее, быстро шла, — рассказывает мальчишка.

Лев побежал по мосту и вытащил малышку за обе руки на сушу. Прыгать в воду ему не пришлось, ничего особенного он в своем поступке не видит. Ребята отвели обеих девочек домой, к маме, и даже не стали никому рассказывать об этом случае.

— Мне позвонила мама ребенка, рассказала, что случилось, и просила наградить героя. Мы поощрили Льва благодарностью — на линейке перед всеми учениками — и подарили ему маленький подарочек от нас, — рассказывает инспектор.

— Также могу объяснить, что Лев стоял на внутришкольном учете. На данный момент он снялся. Семья находится на сопровождении. Лев сейчас не нарушает. Молодец, исправился. Профилактическую работу мы с ним проводим регулярно. И вот за этот поступок ему просто огромная благодарность. Спас жизнь человека, не задумываясь о своей безопасности. А сам по себе он скромный мальчишка. Доброжелательный, — говорит Алмаз.

— Лев, как ты учишься, какие у тебя оценки? — пытаемся узнать побольше о 14-летнем герое.

— Тройки! — смущенно признаётся юноша. — Но есть и одна пятерка. По физкультуре!

— На кого пойдешь учиться после школы? — интересуемся.

— Не знаю даже. Думаю, либо на нефтяника, либо на тракториста, — делится сокровенным мальчишка.

На площади перед пунктом полиции — солнечно и немноголюдно. Рабочий день, все на местах и на постах. Здесь довольно чисто. Аптека, «Пятерочка». В целом центр села напоминает скорее маленький город. Курицы по дорогам не ходят (но мы заметили несколько среди гаражей), много небольших аккуратных многоквартирных домов типа хрущевок.

— Раньше у нас здесь фиксировали по 3–4 преступления в год, совершенных несовершеннолетними. Сейчас — уже несколько лет как — эта цифра равняется нулю. Моя задача — это профилактика. Например, мы проводим вечерние рейды: проверяем, чтобы дети и подростки не гуляли после 23:00 без родителей. Если ловим нарушителей, то проводим беседу с родителями. Если ситуация повторяется, на таких родителей можем оформить протокол, это уже административная ответственность, — объясняет Алмаз.

Наш следующий пункт назначения — центр «Семья». Там инспектор частенько бывает по работе. А с педагогом-психологом этого центра взаимодействие настолько плотное, что они уже научились понимать друг друга по взгляду.

— У Алмаза есть уникальное качество: он всегда верит в положительный исход дела. Он искренне заинтересован в каждом ребенке. Он очень эмпатичный. Бывает и такое, что в нас летят матерные слова, оскорбления — он всегда спокоен. В сложной ситуации это очень выручает, — признается Анна Вашурина, педагог-психолог. — Когда мы выезжаем в семью, мы никогда не теряем визуального контакта с ним, потому что произойти может всё что угодно. И вот это невербальное взаимодействие, которое выработалось годами — я бы очень не хотела это терять. Потому что у нас прекрасные результаты в работе. Прекрасные.

— Расскажете сложный случай? — задаю традиционный журналистский вопрос. В крошечном кабинете психолога много игрушек и книжек, взгляд цепляется за яркий кинетический песок. Рядом лежат детские грабельки, лопаточки.

— Мы работали с семьей: одинокая мама с алкогольной и наркотической зависимостью и ее сын. Мама долго не шла на контакт, было очень сложно. Титаническим трудом туда пробивались. По внешним признакам мы видели, что у женщины есть симптомы социально значимого заболевания. Что касается ребенка, там картина невероятно печальная. Девиантное поведение. Такая беда, что даже педагоги к нему относились с презрением — представьте, в каком он был состоянии, — грустит Анна.

Психолог во время диагностики выявила у ребенка очень высокие суицидальные риски. Стало понятно, что нужно срочно ехать в областной центр «Семья» на консультацию.

— После этого — в психоневрологический диспансер на консультацию, а потом уже и на госпитализацию. И всё это невозможно без законного представителя, то есть без мамы. Так мы везде и ездили вчетвером: Алмаз Айратович, я, мама и мальчик. Ребенок очень сложный, мог в любое время убежать; мама еле ходит… Поэтому Алмаз нам помогал: иногда по согласованию с руководством, иногда и в нерабочее время, — рассказывает психолог.

Ребенка пролечили, прошли с ним ПМПК (психолого-медицинскую педагогическую комиссию; это комиссия, которая занимается комплексным обследованием детей с целью определения их особых образовательных потребностей). Маму уговорили лечь в тубдиспансер. Там она, к сожалению, ушла из жизни.

13-летний мальчик в замещающей семье, под опекой дяди. Анна и Алмаз юридически уже не имеют к его судьбе никакого отношения: он переехал в другой район. Но по-человечески они не могут закрыть это дело и убрать папку в дальний шкаф. Инспектор и психолог по-прежнему навещают ребенка, знают, когда у него день рождения, привозят подарки и вкусняшки.

— Вот такая у нас жизнь. Веселая? Нет, не веселая. Она у нас очень насыщенная, и если не будет нашего инспектора ПДН, то, конечно, будет очень сложно, я вам откровенно говорю, — подытоживает Анна.

Можно ли как-то измерить результаты работы инспектора ПДН и сотрудников центра «Семья»? Есть ли цифры, которые могут показать успех или провал?

— За прошлый год нам удалось снять с сопровождения две семьи, находящиеся в социально опасном положении. То есть родители стали вести нормальный образ жизни, надлежащим образом исполнять свои обязанности, потому что пролечились, трудоустроились, стали обращать внимание на проблемы детей, стали ими интересоваться, совместно проводить досуг. В начале этого года уже одна семья у нас снята с сопровождения. Я думаю, что это хорошие результаты. Вы сами знаете, что с теми людьми, которые употребляют, очень сложно. Трудно сдвинуть их с места. Но в результате работы такие результаты появились, — говорит Марина Тихонова, заведующая отделением центра «Семья».

Буквально через пару домов располагается здание администрации района. Здесь инспектор тоже часто бывает.

— В этом зале мы собираемся раз в две недели для решения текущих вопросов, — рассказывает главный специалист, ответственный директор комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав администрации муниципального района Исаклинский Лилия Шлюшкина. — Недавно обсуждали очень сложный, тяжелый вопрос ограничения родительских прав. Это крайняя мера, которая применяется, когда все остальные способы воздействия уже исчерпаны.

К ней прибегают, когда с человеком работали, разговаривали, направляли на лечение и так далее, но ничего не дало результата. В таких случаях собирается более 20 человек — представители полиции, администрации, опеки, прокуратуры, общественники…

— В подобных ситуациях Алмаз Айратович выступает докладчиком, потому что именно он работает непосредственно с семьей: выезжает на место, общается с родителями, — отмечает Лилия Шлюшкина.

— Неужели вы каждые две недели кого-то лишаете родительских прав? — удивляемся мы.

— Что вы, что вы! — смеются Алмаз и Лилия. — Это исключительный случай. Это бывает раз в 10 лет. Как правило, обсуждаем предстоящие мероприятия, вопросы профилактики.

Лилия Федоровна — как правая рука инспектора. Или он — ее рука? Им случалось и ночью созваниваться и, не дожидаясь оформления документов, куда-то срочно ехать — например, если случился пожар и пострадали дети.

— Его хотели перевести — забрать на повышение. Я плакала. Сказала: тогда и я уволюсь! Мне что, я уже пенсионерка, — признается Лилия Федоровна.

— Хотели перевести в уголовный розыск, — нехотя подтверждает Алмаз. — Но кому я передам дела? Конечно, всё на усмотрение руководителя, он решает этот вопрос. Я сказал — я готов, если нужно, я пойду. Но кому оставить всё наработанное? Нужно принимать целесообразные решения.

Инспектору неловко признаваться в том, что он отказался от повышения, потому что прикипел к работе. И он быстро меняет тему разговора.

— А вы почему не остались в Самаре? Не было такого соблазна? — интересуюсь по дороге у инспектора.

— Нет, хотя предлагали, возможность была. У меня брат в городе живет. Но не отпускает стихия деревенской жизни. Я люблю приехать к родителям, что-нибудь поделать в огороде, иногда сходить в баню, отдохнуть, выйти на природу… — улыбается Алмаз.

— А зарплата? Наверное, не очень большая? — продолжаем расспросы.

— Я начинал с 13 тысяч — когда был водителем и конвоиром. Со временем зарплата росла. Когда переходишь на новую должность, получаешь новое звание — она растет, — говорит инспектор.

Наш следующий пункт назначения — соседнее село. Там живет Валентина с гражданским мужем и тремя ее детьми.

Больше года Валентина была «в работе» у органов опеки, полиции и местной администрации. История обычная: сожитель пил, женщине приходилось поддерживать компанию. Однажды, не без помощи алкоголя, мужчина устроил пожар. У Валентины сгорел дом. Опустились руки. Утешение было одно — крепкие напитки.

Дошло до того, что у нее отобрали троих детей. Мальчишку и двух девчонок поместили в соцучреждение. А Алмаз и его команда пытались помочь Валентине вернуться к нормальной жизни.

— Удалось уговорить ее пройти лечение в Самаре. Когда Валентину выписали, жить ей было негде. Сняли квартиру за счет администрации. Она была тоненькая, как тростиночка. Мы с Лилией привозили ей продукты, — вспоминает инспектор.

Постепенно Валентина ожила, стала общаться с людьми, искать работу. Встретила хорошего мужчину и переехала к нему. Собрала многочисленные документы и справки — о том, что она здорова, есть жилплощадь. И ей вернули детей!

— Как это было, когда вы были в разлуке? — спрашиваем мы, испытывая неловкость.

— Кошмар… — тихо-тихо отвечает Валентина.

По лицу у нее начинают катиться слезы. Трое детей обнимают маму со всех сторон, чтобы утешить, но вместо этого сами рыдают.

— Верили, что вернемся к маме, что она нас заберет. Не виделись, только созванивались по телефону. Очень ждали, — признаются девчонки.

Дети смущенные, красивые, опрятные, улыбчивые.

— Вы в школу ходите? — пытаюсь перевести разговор, чтобы не рыдать.

— Да, все трое. Сегодня вот не пошли, нужна была помощь в огороде, — говорит Валентина.

— Что сажаете? — интересуемся мы.

— Картошку! — смеются дети. — А еще у нас есть 15 курочек!

Наше путешествие почти окончено, но как отпустить гостей без обеда? Алмаз звонит супруге, велит накрывать на стол. Едем знакомиться с семьей инспектора.

Скромный многоквартирный дом, во дворе аккуратные палисадники, цветы. Семья Зияковых состоит из четырех человек: сам Алмаз, его супруга Алия, дочки Эльвина и Эллана. Квартира небольшая, двухкомнатная. Чисто и уютно, много игрушек.

За обедом старшая, Эльвина, болтает без умолку. Она в восторге от новых людей, спешит нам всё рассказать и показать: какие у нее украшения, кухня, бабушка и дедушка, когда день рождения, как она умеет кувыркаться, в какие кружки ходит…

Родители ни разу не одергивают дочь: не велят помолчать, посмотреть мультики, посидеть тихонько или пойти в другую комнату.

— Молодцы, — думаю я. — Я бы уже давно вручила сыну мобильник, чтобы отстал.

— У вас такая уютная квартира, — говорю вслух.

— Это уже шестая наша квартира, — улыбается Алия. — Снимаем, потом хозяин квартиры продает ее, приходится искать новую и переезжать. Вот ждем, что в следующем году наш дом достроится, переедем туда. Наконец-то будет свое жилье. Должны были в этом году получить дом, но нас подвинули многодетные… Как будто мы не многодетные!

Оказывается, Алия — учитель, и есть программа, которая позволяет сельским педагогам получить жилье. Только не квартиру, а дом. Переезжаешь в дом, живешь там пять лет по соцнайму, потом имеешь право приватизировать его — выкупить за 10% от цены.

— То есть у вас в семье жена — добытчик жилплощади, — смеемся мы.

— Выходит, так. Учителям и врачам можно участвовать в этой программе. А для полиции такого не предусмотрено, — признается Алмаз.